Цукерберг предложил им $3 млрд. Но они отказались

23-летний Эван Шпигель и 25-летний Бобби Мерфи превратили Snapchat и его исчезающие фотографии в самое популярное в Америке приложение для тинейджеров

 

Достаточно популярное, чтобы отклонить поступившее от Facebook предложение о покупке за $3 млрд. Смогут ли эти двое стать самыми молодыми в истории миллиардерами или их звезда закатится так же быстро, как и взошла?

 

Чуть больше года прошло с того дня, как основатель Facebook Марк Цукерберг, самый богатый человек моложе 30 в истории бизнеса, впервые написал Эвану Шпигелю из Snapchat – автору приложения, безвозвратно стирающего фотографии после просмотра. Цукерберг прислал Шпигелю сообщение на личный имейл: «Давай встретимся у нас в Менло-Парк и познакомимся». Шпигель, которому сейчас 23, самый дерзкий IT-вундеркинд со времен, пожалуй, самого Цукерберга, с которым у них много общего, даже судебные тяжбы с друзьями по колледжу. На приглашение своего героя Шпигель ответил так: «Рад встретиться, только давай ты к нам».

 

И Цукерберг под предлогом совещания с архитектором Фрэнком Гери по поводу дизайна офиса Facebook вылетел в родной город Шпигеля Лос-Анджелес, где и состоялась секретная встреча на частной квартире. Когда Шпигель и его партнер Бобби Мерфи, работающий в Snapchat техническим директором, подошли к назначенному времени, оказалось, что Цукерберг ждет их с уже готовой повесткой дня. Сначала он попытался вытянуть из основателей Snapchat их планы по развитию бизнеса, а затем рассказал о том, что Facebook собирается запустить новое приложение – Poke, которое дает возможность пользователям отправлять фотографии, самоуничтожающиеся после просмотра адресатом. Дебют приложения должен был состояться через несколько дней. И чтобы уж совсем расставить точки над «i», Цукерберг упомянул, что иконка Poke скоро появится на огромном билборде при въезде в Кремниевую долину – взамен знаменитого «лайка». Шпигель вспоминает: «Все это звучало, как «Мы вас просто раскатаем». Шпигель и Мерфи вернулись в свой офис и сразу же заказали для каждого из шести сотрудников своей компании книгу «Искусство войны» Сунь Цзы.

 

Сегодня Snapchat является единственной серьезной угрозой для концепции, определившей гигантский успех Facеbook. Нынешние тинейджеры наконец усвоили урок, который так и не дался предыдущему поколению. Все, что вы размещаете в социальных сетях – хорошее, плохое или нелепое – остается там навсегда. И поэтому молодежь стадами подписывается на Snapchat с его полушпионскими технологиями. По оценкам Forbes, на сегодняшний день у Snapchat порядка 50 млн активных пользователей. Средний возраст – 18 лет. Facebook тем временем, по его собственному признанию, теряет молодую аудиторию. Средний возраст пользователей Facebook приближается к 40. Цукерберг это понимает, отсюда его сомнительная игра. 21 декабря 2012 года, в день запуска Poke, Цукерберг прислал Шпигелю еще один имейл, где выражал надежду, что приложение тому понравилось. Шпигель, на тот момент уже удаливший свою страницу в Facebook, тут же позвонил Мерфи, чтобы узнать его мнение. Тот уныло ответил, что Poke – это почти точная копия Snapchat.

 

Партнеры уже приготовились к оглушительному поражению, как вдруг случилось неожиданное. Наутро после запуска Poke стал самым популярным приложением для iPhone. Но уже через три дня, к 25 декабря, Snapchat благодаря шумихе вырвался вперед, а Poke медленно сполз вниз и исчез из топ-30 приложений. «Это был как самый лучший рождественский подарок», – смеется Шпигель. Все это предыстория к тому, как прошедшей осенью Цукерберг вновь связался со Шпигелем. На этот раз он был готов практически капитулировать на условиях, которые со стороны выглядели чуть ли не абсурдными. По словам знакомых с этим предложением людей, Цук предлагал $3 млрд наличными за приложение двухлетней давности, не приносящее дохода и не имеющее плана по повышению прибыльности. (Facebook отказался дать комментарии для этой статьи).

 

Еще более абсурдным было то, что Шпигель от предложения отказался. Это было самое обсуждаемое бизнес-решение прошлого года, и все кому не лень пытались сосчитать упущенную прибыль. По оценкам Forbes, на тот момент Шпигелю и Мерфи принадлежало по 25% Snapchat, а значит, каждый из них отказался от свалившихся с неба $750 млн. «Я понимаю, почему Snapchat может иметь стратегическую ценность, – сказал Forbes один из ведущих венчурных финансистов, – но стоит ли он $3 млрд? Ни в одном из известных мне миров!»

 

При этом подоплека данного решения ясна любому, кто знаком с классическим китайским трактатом, который Шпигель и Мерфи купили своей команде. В главе 6 «Искусства войны» говорится как раз о том, что врага нужно атаковать тогда и там, где он показывает слабость. Шпигель и Мерфи почувствовали незащищенное место. Они решили, что продавать не время, потому что у них есть реальная возможность изменить расстановку сил в социальных сетях. Тем более сейчас, с военным бюджетом в $50 млн, который Snapchat получил в декабре, когда рыночная стоимость компании чуть недотягивала до $2 млрд. «В мире лишь немногим удается создать бизнес подобных масштабов, – говорит Шпигель. – Мне не хочется отказываться от таких перспектив ради краткосрочной выгоды».

 

Для ясности: для этого 23-летнего «недовыпускника» Стэнфорда, который все еще живет с отцом, «краткосрочная выгода» – это три четверти миллиарда долларов. Выбрав долгосрочные перспективы, Шпигель или станет новым великим миллиардером будущего поколения, или послужит поучительным примером юношеских заблуждений.

 

Эван – высокий и худой, в простой рубашке, дизайнерских джинсах и обычных белых кроссовках – еще не утратил подростковой угловатости. Во время первого в его жизни подробного интервью со СМИ в новом офисе Snapchat в Венис-Бич у него часто меняется настроение: он то заливисто смеется, то сурово смотрит исподлобья и постоянно пригоршнями ест карамельки и печенье. В его речи полно разных «типа» и «ну, как бы». И хотя у Шпигеля есть свое мнение обо всем – от политики до музыки и технологий, он с большой неохотой отвечает на любые вопросы о работе CEO, в частности о своих долгосрочных планах для Snapchat. Но если вы достаточно терпеливы (а одна из наших бесед продолжалась два с половиной часа), то он расскажет вам о себе всю подноготную, которая удивительно похожа на историю его заклятого друга Цукерберга.

 

Шпигель, как и Цук, старший сын в обеспеченной семье двух успешных юристов. Его мать Мелисса окончила Гарвард и до рождения Эвана занималась налоговым правом, а отец Джон – адвокат, представлявший интересы таких клиентов, как Сергей Брин и Warner Bros. Его семья живет к востоку от Малибу, в Пасифик Палисейдсе. Как и Цук, Шпигель был в школе настоящим зубрилой и посвящал все свое время технике. В шестом классе он разработал свою первую компьютерную программу, начал экспериментировать с Photoshop на школьных компьютерах и стал проводить все выходные в арт-лаборатории старших классов. «Моим лучшим другом был учитель компьютерного класса Дэн», – смеется Шпигель. В последних классах школы он уже демонстрировал незаурядную хватку, которой в свое время славился и Цукерберг. Эван стал работать промоутером Red Bull в клубах, а потом приловчился использовать в своих интересах развод родителей. Сначала он стал жить у отца, который разрешил ему обставить комнату на свой вкус и приводить в нее кого угодно. «У меня были те еще вечеринки», – ухмыляется Шпигель. Но когда папа отказался выплачивать за взятый в лизинг BMW 550i, Эван переехал к маме. Через несколько дней он уже водил BMW. За исключением лет, проведенных в колледже, он жил в основном с отцом, в облицованном камнем особняке в километре от океанского побережья. «Все так быстро меняется, что хорошо за что-то держаться, – говорит он в качестве оправдания, – это позволяет заземлиться». После школы Шпигель поступил в Стэнфорд на факультет разработки и проектирования. В 2010 году, на втором курсе, переехал в общежитие студенческого сообщества Каппа Сигма, где в соседней комнате жил Бобби Мерфи, студент выпускного курса факультета математики и вычислительных наук. «У нашего сообщества не было особой репутации, – говорит Мерфи, – поэтому мы изобретали всякие штуки, чтобы нас считали крутыми».

 

В отличие от Эвана с его эмоциональностью, Бобби, выросший в Беркли в семье государственных служащих, бесстрастен и спокоен. «Он почти как буддийский монах, – говорит Дэвид Кравиц, первый сотрудник Snapchat. – Я вообще не помню его расстроенным или сердитым». В Стэнфорде сначала Мерфи нанял Шпигеля, чтобы тот разработал социальную сеть по примеру Google Circles. Из этого начинания ничего не вышло. Тем не менее на Эвана обратили внимание. Скотт Кук из Intuit был очень впечатлен ответами Шпигеля на лекции «Предпринимательство и венчурный капитал», которую Кук прочитал студентам магистратуры Стэнфордской школы бизнеса. «После лекции я в разговоре с профессором курса особо отметил аргументацию и глубину мысли Эвана, а профессор сказал: «Между прочим, он студент не MBA, а первых курсов, которого пригласили, чтобы сделать обзор лекции». Кук тут же пригласил Шпигеля на стажировку.

 

Однако тот не намеревался долго ходить в подмастерьях. Летом 2010 года они с Мерфи разработали Future Freshman – пакет программ, призванных помочь школьникам, их родителям и учителям упростить процесс поступления в колледж. «У нас получился совершенно полноценный веб-сайт с самыми разными услугами, – вспоминает Бобби. – Была только одна проблема. На эти услуги подписалось всего человек пять». И тут вмешалась судьба в лице одного из их соседей по общежитию, Реджи Брауна, который зашел к Шпигелю пожаловаться, что только что отправил кому-то фотографию, которую не нужно было отправлять. Так они оказались в центре событий, которые не снились и сценаристам оскароносного фильма «Социальная сеть». Сооснователи Snapchat никак не могут договориться, кому именно принадлежит компания. Но при этом сходятся в том, что к рождению идеи привела брошенная Брауном фраза: «И как это еще никто не придумал приложение, которое бы само стирало фотографии».

 

Реджи отказался встретиться с Forbes, сославшись на текущую судебную тяжбу, но его позиция известна благодаря многочисленным заявлениям, включая просочившиеся в прессу предварительные показания. По словам Брауна, услышав фразу, Шпигель тут же оживился и несколько раз сказал, что приятель набрел на идею на миллион. Эван признается, что был вдохновлен, но никак не комментирует выражение «идея на миллион».

 

Тем же вечером Шпигель и Браун стали искать разработчика приложений. По словам Реджи, два кандидата отказались. Как бы то ни было, они договорились с Мерфи, только что получившим диплом и искавшим работу. Распределение ролей было понятно сразу: Мерфи – технический директор, Браун – директор по маркетингу, а Шпигель – генеральный. Эван собирался заодно использовать весь этот процесс для написания курсовой по разработке бизнес-проектов. Первым воплощением их идеи стал громоздкий сайт, на котором пользователям предлагалось загрузить фотографию и установить таймер перед ее отправкой. На мысль сделать приложение для мобильных они набрели не сразу. «В какой-то момент нас осенило: «Да у нас же все телефоны с фотокамерами! – говорит Шпигель. – Это же будет намного проще!».

 

На момент, когда Эван написал свою курсовую, у них уже была готова презентация для венчурных финансистов. Браун придумал название для приложения – Picaboo («Прятки»), а Мерфи работал по 18 часов в сутки над разработкой прототипа программы. «Первое время на всех наших презентациях реакция была одинаковая, типа: «Да-а, понятно... Ну, спасибо, что рассказали о вашем проекте», – вспоминает Шпигель. Многие задавались вопросом, кому вообще нужно высылать самостирающиеся фотографии. Первая версия приложения вышла в магазине для iPhone 13 июня 2011 года и была встречена без энтузиазма. «Все знают историю про Instagram, который за несколько часов после запуска загрузили 25 тыс. пользователей. Ну, так вот, с нами ничего похожего не произошло», – говорит Бобби. Команда Snapchat бросила все силы на то, чтобы решить потенциально фатальную проблему: получатель фотографии мог скопировать экран и сохранить ее. Разработчики придумали внедрить уведомление о том, что фотографию скопировали, – это должно было удержать получателей от несанкционированного копирования. Несмотря на это нововведение, к концу лета у Picaboo было всего 127 пользователей. Жалкий результат.

 

Браун начал подумывать о том, чтобы позиционировать приложение как программу для секстинга. Родители Мерфи умоляли его бросить эту затею и найти настоящую работу. А Шпигель, видимо, решил, что настал момент поменять команду. В своем иске Реджи пишет, как случайно узнал о том, что Эван и Бобби собираются его сместить. Окончательный разрыв состоялся, когда пошла речь о распределении долей. 16 августа Браун, уехавший домой в Южную Каролину, позвонил остальным двум партнерам и поставил свои условия. По словам Мерфи, он хотел получить 30% за свой вклад, включавший, по его мнению, первоначальную идею, название Picaboo и ставший впоследствии широко известным логотип в виде привидения. Шпигель и Мерфи сочли, что Браун и близко не заслужил 30%. Бобби вспоминает, что когда Реджи начал говорить о том, как он «направил таланты» партнеров в нужное русло, разъяренный Эван швырнул трубку. Шпигель и Мерфи сменили административные пароли и перестали общаться с Брауном, за исключением нескольких подчеркнуто официальных писем по поводу оформления патента. Так в саге Snapchat Реджи стал играть в одном лице роль близнецов Уинклвосс и Эдуардо Саверина, известных своими исками к Facebook.

 

Оставшись без третьего партнера, Шпигель и Мерфи сменили название Picaboo на Snapchat, получив предписание о запрете на использование имени, уже зарегистрированного компанией по изготовлению фотокниг. «Это была настоящая удача», – говорит Эван. Но даже смена названия и дополнительная функция уведомления о копировании фотографий не помогли им привлечь пользователей. Как и в случае с Future Freshman, у них был технически состоятельный продукт, который никто не хотел покупать. Той осенью Шпигель вернулся на учебу в Стэнфорд, на выпускной курс, а Мерфи устроился кодером в компанию, продающую в Сан-Франциско планшеты Apple. И тут Snapchat начал подавать признаки жизни. По мере того как число пользователей приближалось к 1000, стала заметна странная закономерность: количество загрузок приложения резко возрастало с девяти утра до трех дня – в школьные часы. Мать Эвана рассказала о приложении своей племяннице, все одноклассники которой тут же закачали Snapchat на принадлежащие школе айпады взамен запрещенного Facebook. Это позволило школьникам обмениваться на уроках виртуальными записками, которые, как бонус, самоуничтожались после прочтения. На рождественских каникулах, когда школьники получили в подарок новенькие быстрые iPhone, количество пользователей удвоилось, а к концу года выросло до 2241. В январе у Snapchat было уже 20 тыс. пользователей, а в апреле – 100 тыс.

 

Но с ростом популярности приложения увеличивались и счета за трафик на сервере. Шпигель платил деньгами, полученными от дедушки, а Мерфи приходилось отдавать больше половины своей зарплаты. Когда расходы в месяц стали превышать $5 тыс., партнеры поняли, что без дотаций не обойтись. На помощь пришел Джереми Лу из Lightspeed Venture Partners. От дочери своего партнера он узнал о том, что среди школьников Snapchat сравнялся по популярности с Instagram и Angry Birds. Лу стал пытаться выйти на разработчиков, но Эвана с Бобби оказалось не так-то просто найти. На сайте не было никаких контактов, а на странице в LinkedIn – никакой информации об основателях. Лу пришлось поднять регистрационные данные сайта, чтобы отыскать владельца – неизвестную компанию, зарегистрированную на имя Шпигеля. Лу написал ему в Facebook.

 

«У Лу на странице в Facebook была фотография в обнимку с Обамой, – пожимает плечами Шпигель. – Я подумал, что на лоха он не похож». В апреле 2012 года Lightspeed инвестировала $485 тыс. в Snapchat, оценивавшийся на тот момент в $4,25 млн. «Это было классное ощущение, – говорит Эван. – С ним ничто не может сравниться». В день, когда деньги должны были поступить на счет, он сидел на лекции и каждые две минуты нажимал «рефреш» в онлайн-приложении своего банка. И, как это сделал в свое время Цукерберг, как только на счету появилась вся сумма, Шпигель встал с места и вышел из аудитории, попрощавшись с профессором и со всей учебой в Стэнфорде за несколько недель до выпуска.

 

С момента получения первой инвестиции Snapchat переезжал уже три раза: компания нанимает все новых сотрудников, хотя и по сей день в штате не больше 35 человек. Последний переезд – в бывшую мастерскую художника в Венис-Бич, где ничто, кроме маленького логотипа-привидения над дверью, не выдает присутствия успешного стартапа. Основные работы над технической частью ставшего вирусной сенсацией приложения завершились в 2012 году, когда компания еще работала из гостиной дома отца Шпигеля. «Эван убедил нас бросить Стэнфорд и переехать в Лос-Анжелес – всего за один разговор», – рассказывает Дэниел Смит, который пришел в Snapchat одновременно с Кравитцем. Команда работала круглыми сутками и жила в том же доме. Смиту досталась комната сестры Шпигеля, где в глазах рябило от оранжевых и розовых сердечек. «Бобби очень любил внести какие-нибудь изменения в код и пойти спать, – говорит Эван, который тогда занимался поиском ошибок в коде. – А я просыпался утром, открывал приложение, и у меня глаза на лоб лезли!» Мерфи добавляет: «Мне до сих пор снятся кошмары, как он несется вниз по лестнице, чтобы наорать на меня». И тем не менее такая система работы оказалась для них эффективной. Лу из Lightspeed объясняет: «Они не стесняются в выражениях, когда не согласны друг с другом, и благодаря этому постоянно совершенствуют свои идеи».

 

 

 

В результате у них получилось создать приложение, которое не просто оставило далеко за кормой придуманный Facebook инструмент для получения лайков, но и поставило под вопрос саму парадигму, на которой основан Facebook. Благодаря удачному стечению обстоятельств и оригинальности идеи Snapсhat одним махом решает три раздражающие в Facebook проблемы. Во-первых, Snapchat сохраняет ощущение эксклюзивности общения. Как Facebook свел анонимность интернета к списку реальных людей, с которыми вы знакомы, так и Snapchat сужает ваш мир от «друзей» в Facebook – полузабытых одноклассников и занудных тетушек – до списка контактов в вашем телефоне. То есть до людей, с которыми вы действительно хотите поговорить. Во-вторых, Snapchat воспринимается как что-то молодое и модное. У большинства подростков в Facebook сидят все родственники, включая дедушек. Snapchat в основе своей – приложение для мобильных, а потому он ближе поколению смартфонов, для которого персональные компьютеры это что-то из разряда черно-белого ТВ.

 

И, наконец, в эпоху Эдварда Сноудена, родительского контроля и «порно в отместку» (когда после расставания одна из сторон выкладывает в интернет фотографии своих бывших в обнаженном виде), самостирающиеся фото как нельзя более актуальны. «Это не какое-то простенькое приложение для обмена сообщениями, – настаивает Лу. – Оно позволяет людям вернуться назад, в то время, когда не нужно было все подвергать самоцензуре».

 

Налицо зарождение целой субкультуры – так называемой социальной сети одного дня. Кроме Poke (который уже почти вымер) есть еще Clipchat (гибрид Snapchat и Twitter), Wickr (исчезающие сообщения) и десятки других приложений, которые отодвигают границы общения назад к истокам – телефонным разговорам, дающим возможность беседовать, не опасаясь, что твои слова будут использованы против тебя. 

Но всем этим новым медиа далеко до ушедших вперед Шпигеля и Мерфи, которые уже сделали Snapchat самым интересным и простым в использовании из этого класса приложений: чтобы взглянуть на фотографию, пользователю нужно просто держать палец на экране (это, кстати, делает неудобным копирование полученной фотографии). Приложение теперь позволяет посылать и самоуничтожающиеся видео. Первыми преимущества технологии, дающей возможность оградиться от назойливых родителей и будущих работодателей, оценили подростки. Сейчас за ними подтягиваются и взрослые. По представленным данным, пользователи Snapchat каждый день отправляют 400 млн фотографий и видео, что равно количеству загрузок на Facebook и Instagram, вместе взятых. «Мы инвестировали в этот стартап не смеха ради», – говорит Митч Ласки, член правления Snapchat и партнер венчурного фонда Benchmark Capital, который в 2009 году инвестировал в Twitter, а в прошлом году организовал раунд фандрейзинга для Snapchat и для начала вложил $13,5 млн (Snapchat получил еще $60 млн в июне от Institutional Venture Partners).

 

Но среди всех этих прекрасных показателей – бурного роста, высокой оценки стоимости и больших перспектив – не хватает одного важного элемента: дохода. В поиске примеров успешной монетизации Snapchat пристально изучает опыт приложений, ставших успешными в Азии. Все они получают доход за счет продажи пользователям дополнительных услуг внутри приложения. Поэтому все в лагере Шпигеля, отвечая на вопрос о будущих доходах, твердят одну фразу: «Мы планируем получать доход от транзакций внутри приложения и рекламы». Но если посмотреть поближе на некоторые из компаний, которые Эван приводит в пример, то вопросов остается больше, чем ответов. Корейское KakaoTalk и японское Line получают доход в основном за счет игр, что для Snapchat не очень подходит. И, конечно, все эти мессенджеры продают пользователям премиальный контент: стикеры, смайлики, иконки и анимации. Но Шпигелю это направление не нравится: «Иконки могут иметь смысл в контексте Snapchat, но я бы не хотел делать на них ставку».

 

С рекламой тоже непросто. Основное преимущество, делающее Snapchat таким популярным (защита вашей личной жизни!), ограничивает возможности для таргетинга рекламы, на которой зарабатывает большинство социальных сетей. Snapchat знает о своих пользователях совсем немного: возраст, адрес почты и телефонный номер. И не стоит забывать, что все рекламные сообщения уничтожаются после первого показа. Но зато у Snapchat есть плюс, которым не может похвастаться ни одна другая интернет-площадка: он гарантирует взаимодействие пользователей с вашей рекламой. Для просмотра фото или видео получателю сообщения необходимо удерживать на экране палец, это же правило действует и для рекламы. Snapchat может с абсолютной точностью сказать рекламодателям, сколько просмотров было у их объявлений, – редкое преимущество в мире интернет-рекламы.

 

Как и Facebook, компания может брать деньги с бизнеса за регистрацию брендированных аккаунтов. Приложением уже пользуются автоконцерн Acura и сеть фастфудов Taco Bell. Snapchat предлагает функцию «Истории», позволяющую сделать галерею из фотографий за последние сутки. Бренды могут использовать «истории» для более продолжительного контакта с пользователями. Например, интернет-ретейлер Karmaloop рассказывает о скидках с помощью серии фотографий, где на моделях написаны скидки на новую коллекцию. Другие корпоративные аккаунты вроде сети магазинов мороженого 16 Handles, экспериментируют с купонами по принципу «запомни кодовое слово, пока оно не стерлось». 

 

В бытность студентами Шпигель и Мерфи долго раскачивались, прежде чем адаптировать свои приложения для новых платформ. Сейчас они стараются не повторять прошлых ошибок. В сентябре Snapchat выпустил версию для Samsung Galaxy Gear. «Люди не задумываются о появлении новых технологий, – говорит Томас Лафонт, управляющий директор хеджингового фонда Coatue, недавно инвестировавшего в Snapchat $50 млн. – В этом приложении вы фотографируете одним касанием пальца, а вторым посылаете фотографию друзьям. А теперь представьте себе, каких усилий потребует от вас закачать фотографию в Instagram, если вы пользуетесь очками Google Glass». Ах да, Instagram. Выношенный Цукербергом Poke продолжает чахнуть, но у основателя Facebook есть еще одно многомиллиардное приложение, придуманное выпускниками Стэнфорда. В прошлом году Кевин Сайстром продал Instagram Цукербергу за $1 млрд, и эта сделка часто приводится в качестве причины, по которой Snapchat отклонил все предложенные основателем Facebook миллиарды. Сейчас Instagram стоил бы в 10 раз больше. Тем временем Цукерберг опять пошел в наступление на Snapchat, дополнив Instagram новой функцией – Instagram Direct. Это практически полная копия Snapchat с одним важным отличием: фотографии не исчезают, пока отправитель не зашел в приложение и не удалил их. 

 

Но у Шпигеля и Мерфи есть еще и другие проблемы кроме Цукерберга. В своем иске Браун потребовал у них одну треть от стоимости компании, плюс компенсацию морального вреда. Начало судебного разбирательства запланировано на этот год. «Мы ожидаем выиграть не менее миллиарда долларов», – заявляет Луан Тран, один из трех адвокатов Брауна. Инсайдеры говорят, что Snapchat заинтересован довести дело до суда, но на видеозаписи предварительных показаний, по всей вероятности распространенной командой Реджи, Эван и Бобби выглядят намного менее уверенно, чем их оппонент. «Я надеюсь, что это все разрешится, чтобы не отвлекать их от работы», – говорит Ласки из Benchmark.

 

А пока Snapchat решили играть, как говорится, по-взрослому. Сейчас к команде управленцев присоединились вице-президент по монетизации Филлип Браунинг, ранее работавший на телеканале CBS, и операционный директор Эмили Уайт, которую переманили, между прочим, из Instagram. Но, что интересно, компания отказалась позволить Forbes взять у них интервью для этой статьи. Так что пока чаша весов склоняется в сторону скептиков. «Это уже практически закономерность: как только приложение выходит на уровень 50 млн активных пользователей, сразу раздаются крики: «Но они же не приносят доход, – говорит Ласки. – Хотя можно ли ожидать, что при таких темпах роста они будут тут же приносить доход». В его словах есть доля истины: то же самое говорили и о Twitter, и о Facebook. Но с ними это происходило в контексте радужных надежд, порожденных еще не лопнувшим тогда мыльным пузырем доткомов. Какая судьба ждет Snapchat? Ответ на этот вопрос у нас будет года через два, как раз к моменту, когда Шпигелю исполнится целых 25 лет. 

 

forbes.kz